Двигатель

СУ-152 оснащалась четырёхтактным V-образным 12-цилиндровым дизельным двигателем В-2К мощностью 600 л. с. (441 кВт). Пуск двигателя обеспечивался стартером СТ-700 мощностью 15 л. с. (11 кВт) или сжатым воздухом из двух резервуаров ёмкостью 5 л в боевом отделении машины. СУ-152 имела плотную компоновку, при которой основные топливные баки объёмом 600—615 л располагались и в боевом, и в моторно-трансмиссионном отделении. Самоходка также оснащалась четырьмя наружными дополнительными топливными баками общей ёмкостью 360 л, не связанными с топливной системой двигателя.

Трансмиссия

Самоходно-артиллерийская установка СУ-152 оснащалась механической трансмиссией, в состав которой входили:
многодисковый главный фрикцион сухого трения «стали по феродо»;
четырёхступенчатая коробка передач с демультипликатором (8 передач вперёд и 2 назад);
два многодисковых бортовых фрикциона с трением «сталь по стали»;
два бортовых планетарных редуктора.

Все приводы управления трансмиссией — механические. При эксплуатации в войсках наибольшее число нареканий в свой адрес вызывали именно дефекты и ненадёжная работа трансмиссионной группы. Практически все авторитетные печатные источники признают одним из самым существенных недостатков танков серии КВ и машин на его базе (в том числе СУ-152) низкую общую надёжность трансмиссии в целом.

Ходовая часть

Ходовая часть СУ-152 была идентична таковой на танке КВ-1с. Подвеска машины — индивидуальная торсионная для каждого из 6 цельнолитых двускатных опорных катков малого диаметра (600 мм) по каждому борту. Напротив каждого опорного катка к бронекорпусу приваривались ограничители хода балансиров подвески. Ведущие колёса со съёмными зубчатыми венцами цевочного зацепления располагались сзади, а ленивцы — спереди. Верхняя ветвь гусеницы поддерживалась тремя малыми цельнолитыми поддерживающими катками по каждому борту. Механизм натяжения гусеницы — винтовой, каждая гусеница состояла из 86—90 одногребневых траков шириной 608 мм.

Боевое применение

Боевое крещение СУ-152 получили в боях на Курской дуге, правда еще в весьма ограниченном количестве. Так, например, в составе войск Центрального фронта имелось всего 25 боевых машин этого типа. Тем не менее, появление их стало неприятным сюрпризом для немцев.
Осколочно-фугасная граната ОФ-540 массой 43,56 кг по выходе из ствола имела скорость 655 м/с и при установке взрывателя на осколочное действие наносила поражение осколками на 40 м - по фронту и на 8 м - в глубину. Бронебойно-трассирующий снаряд БР-540 при выходе из ствола с начальной скоростью 600 м/с пробивал на дистанции до 1500 м лобовую броню всех танков Вермахта. При попадании в башню он срывал ее с погона. Вследствие своей очень большой массы в 48,8кг (для сравнения - 85-мм бронебойный снаряд имел массу 9,2 кг) даже при непробивании сильнобронированной цели (штурмового орудия «Фердинанд», например) он гарантированно выводил ее из строя из-за поломок узлов и механизмов вследствие сотрясения и поражения экипажа за счет многочисленных внутренних отколов брони. Неплохие результаты давал обстрел вражеской техники фугасными и бетонобойными снарядами. При использовании бетонобойного снаряда Г-530 по прямому назначению им пробивалась железобетонная стена толщиной около 1 м. Впрочем, на Курской дуге разрушать долговременные огневые точки противника новым САУ не пришлось, а вот по немецким танкам они постреляли немало, и вполне успешно. Так, майор Санковский, например, на своей СУ-152 подбил 10 танков за один день. Именно тогда тяжелые артсамоходы получили у солдат уважительное прозвище «Зверобой».
СУ-152 продолжали активно использоваться в боевых действиях и после Курской битвы, причем опять-таки как мощное противотанковое средство. Во время Киевской операции 1-го Украинского фронта 52-я танковая бригада 16-го танкового корпуса, усиленная 1835-м тяжелым самоходно-артиллерийским полком, к 8 часам 7 ноября 1943 года заняла г.Фастов и стала закрепляться в нем. Как и бригада, полк понес в предыдущих боях значительные потери и имел в строю всего три СУ-152 и один танк КВ-1С. В ожидании контратаки с юга все три установки и танк были поставлены на позиции в районе высоты 210,4. В 10 часов того же дня противник предпринял первую контратаку с юга силами до батальона пехоты при поддержке восьми танков и четырех самоходных орудий. Но огнем САУ контратака была отбита. В течение 8 ноября немцы, усилив свою пехоту 20-мм зенитными автоматическими пушками, предприняли на этом направлении еще ряд контратак, которые также были отбиты. При этом самоходно-артиллерийские установки полка уничтожили два танка, два самоходных орудия, четыре пушки и до двух рот противника. Собственные потери составили один танк КВ-1С.
После неудачных контратак с юга противник начал перегруппировку восточнее г.Фастова. Командир 52-й танковой бригады, ожидая контратаки немецких танков с этого направления, перебросил самоходки 1835-го самоходно-артиллерийского полка в этот район. В результате, предпринятые противником неоднократные контратаки также были отбиты. Огнем трех самоходно-артиллерийских установок СУ-152 было уничтожено 16 танков, после чего немцы окончательно отказались от дальнейших контратак и здесь.
Для весны 1944 года была характерной передача СУ-152 в состав некоторых тяжелых танковых полков прорыва для восполнения потерь в танках КВ-1С и КВ-85. Впрочем, иногда имел место и обратный процесс, в результате чего самоходно-артиллерийские полки превращались в танко-самоходные. В освобождении Крыма весной 1944 года принимал участие 1452 тсап - 11 КВ-85, 5 КВ-1С, 6 СУ-152 и 3 СУ-76. Полк действовал под Армянском, освобождал города Евпатория, Саки, Бахчисарай, а 9 мая две оставшиеся в строю боевые машины полка - СУ-152 и КВ-85 - ворвались в Севастополь.
СУ-152 использовались в боевых действиях вплоть до лета 1944 года, пока не были вытеснены из фронтовых частей новыми тяжелыми самоходками ИСУ-152 и ИСУ-122.

Командир "зверобоев".
В апреле 1943 года, получив звание «лейтенант», я был назначен командиром самоходной установки СУ-152. Наш 1545-й тяжелый самоходный полк под командованием подполковника Тихона Ефремовича Карташова входил в состав 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса 4 танковой Армии. Нашего командира ценили и начальство, и подчиненные, поскольку полк всегда был готов и к бою, и к маршу. Первой командой после боя всегда была: «Осмотреть оружие, вывести нулевые линии, заправить машины боеприпасами и горючим, проверить ходовую». Только потом разрешалось поесть и поспать.
Я чуть позже расскажу про наш первый бой. Когда мы из него вышли, то оказалось, что соседний танковый полк потерял почти все машины. Мы потом разговаривали с танкистами: «Ну, как с нашим дураком воевать? Только и знает, что «Вперед!» А Карташов нам говорил: «Полезете на рожон, я вас первый прихлопну!» Вот кустики, вот овражек, вот скирда, используйте местность, внезапность, скрытность. Поэтому у нас на счету подбитых немецких танков много, а наши потери небольшие. Вот такие командиры и выиграли войну. Конечно, относительно небольшие потери в нашем полку объясняются еще и тем, что нас использовали для поддержки. Мы, в основном, только обеспечивали выполнение задачи танкистам и пехоте, которым нас придавали.
Первый бой мы приняли на реке Нугрь, за которой на крутом берегу виднелась деревня Большая Чернь, превращенная немцами в опорный пункт. Оттуда по наступающим по большому ржаному полю танкам и пехоте били 88-мм зенитки. В этой ржи не поймешь, откуда стреляют. Танки горят. Наводчик Бычков у меня был отличный. В том бою он сжег два танка. В какой-то момент по нам попали. В рубке искры, запах каленого металла, гарь. Механик-водитель Никонов направил машину в низинку. Я вылез из люка, стал оглядываться. С трудом обнаружил противотанковую пушку в кустарнике на окраине поля. Мы вышли из ее сектора обстрела, теперь она била по танкам. Я решил развернуться и, наведя орудие на ориентир в створе с пушкой, выкатиться на нее для выстрела. Если с первого выстрела не попадем - нам хана. Едва мы вышли из низинки, как пушка стала разворачиваться в нашу сторону. Бычков крикнул: «Выстрел!» почти одновременно с его грохотом. Я успел скомандовать: «Никонов, назад!», но это было лишним - Бычков попал.
Танки форсировали неглубокую речку, обходя Большую Чернь слева. Мы прикрывали их маневр огнем. Вдруг во фланг атакующим танкам вышли три или четыре, вроде бы, «Пантеры» и открыли огонь. Я так скажу: если танк противника появился в полутора километрах, то различить его тип можно только в бинокль, да с упора, да из неподвижной машины, и то не всегда. Ну, а в реальной обстановке на поле боя, в пыли, в дыму, мы их не рассматривали. Так вот с тысячи метров мы их сожгли - по крайней мере, три остались на месте. Продвинулись вперед, смотрим, и у меня волосы дыбом - это наши Т-34. Все - трибунал! Только проехав еще немного и увидев кресты на башнях, я успокоился: танки оказались немецкие.
В этих боях пришлось мне встретиться и с командармом. Мы вышли в район Шемякина. Из садов, расположенных на окраине этого населенного пункта, немцы встретили нас огнем, подбив несколько танков. Одно орудие мы подавили, поймали в прицел следующую цель. Я крикнул: «Аладин, заряжай!» И в это время удар, рация слетела с места, казенник орудия резко опустился вниз - болванка пробила цапфу. Я крикнул: «Никонов! Назад!», вторая болванка только чиркнула по броне. Самоходка откатилась метров на двадцать и встала за пригорком. Ствол весит, в казеннике снаряд, а тут еще и стук по броне. Я открываю лючок в броне, смотрю, стоит командарм 4-ой танковой Богданов с пистолетом в руке: «Куда, сынок, путь держим?» Отвечаю: «Болванка в цапфе» - «А-а, ну, давай, двигайся в ремонт». А мог бы шлепнуть, если бы целым пятился назад. В ближайшем лесу ремонтники заменили орудие на снятое с другой машины, и вскоре мы уже догнали полк.
Недели через две в одном из боев ранило командира батареи, и я взял командование на себя. Все же у меня был опыт двух войн, а многие командиры машин впервые попали на фронт. Получалось у меня хорошо, и впоследствии на формировке меня утвердили в этой должности. За бои на Курской дуге наш 30-й Уральский добровольческий танковый корпус получил звание «гвардейский», а я - орден Красной Звезды. Я водку не пил ни в Финскую, ни в Отечественную, а тут пришлось. В полку был обычай опускать орден в полный стакан водки, выпивать его до дна, и потом уже можно было крепить награду к гимнастерке. Помню, командир полка усадил всех за стол, достал орден, положил в стакан. Все выпили, а я отодвинул и ем. Командир полка посмотрел: «Я ему орден, а он не пьет! А, ну!» Пришлось выпить. Поставил стакан, закусываю. Командир: «А говорит, не пьет! Стаканами пьет!» Можно сказать, что это было мое причащение.

Корпус с задачей выйти на Березину в районе Борисова, а затем двигаться на Минск сначала шел не по Минскому шоссе, а, в основном, лесами. Бои шли так: мы в колоннах проходим километров 10-20, потом натыкаемся на противника, развертываемся, сбиваем и идем дальше. В районе населенного пункта Бобр корпус вступил во встречный бой с немецкой дивизией. Дивизию нам удалось разбить, но сам я был ранен в живот разорвавшимся прямо передо мной снарядом, когда перебегал между машинами. Я упал. Рядом располагался окоп, в нем, как я потом узнал, сидел комиссар корпуса, который был комиссаром мой бригады на Ханко. Меня перевязали и на штабной машине отправили в полевой госпиталь. Госпиталь представлял собой десяток небольших солдатских палаток, в каждой из которых стоял операционный стол. Раненых много. Меня на солому положили, я лежу и молчу, а поскольку я молчу, то и на стол меня не кладут. Так я день пролежал - меня никто даже на обработку не взял! Хорошо, что командир полка приехал, потребовал, чтобы меня осмотрели. Положили, сделали укол, достали осколок, зашили, забинтовали, а буквально через неделю я вернулся в полк. Минск мы взяли, но потом мне снова пришлось лечь в госпиталь, поскольку рана не заживала.
Вернулся я на батарею, когда уже был взят Вильнюс. В Литве шли ожесточенные бои. Там нас то на одно направление бросят, то на другое, то на Шауляй, то на Тукумс. Линия фронта менялась с калейдоскопической быстротой. Мы пытались разрезать Курляндскую группировку. Нам сказали, что командир части, которая войдет в город Тукумс, получит звание Героя Советского Союза. Народу погибло много, а Героя никому не удалось получить. Форсировали речку Дзелгу. От поймы реки шел пологий подъем "длинной метров 200 - 300. Немцы заняли оборону в роще, метрах в трехстах за этим подъемом. Моей батарее и танковому батальону Героя Советского Союза капитана Пенежко, находившимся в авангарде основных сил бригады, удалось переправиться на плечах противника. Танки пытались продвинуться дальше, но, пока они выбирались из низины на ровное место (в это время пушка задрана вверх, стрелять невозможно, да и не видно ничего), немцы их почти в упор расстреливали. Потеряв три или четыре танка, мы откатились. Попросили огонь артиллерии - она еще только развертывается. Командиры танков вылезли из машин, каждый из них наметил себе цели. Пошли в атаку, несколько танков у немцев сожгли, но и сами потеряли две машины, и опять откатились. Целый день так ерзали. Начало смеркаться. На другом берегу сконцентрировались основные силы бригады, подошел штаб, а с ним и мой командир полка. Моя машина стоит рядом с машиной Пенежко. Слышу, он говорит: «Командир бригады приказал: через 20 -30 минут, после того как артиллерия даст огня, мы все дружно выходим наверх и атакуем» Артиллерия провела огневой налет. Пошли в атаку, потеряли одну машину и откатились. Стало уже темно.

ИСУ-122
Боевая масса, т 46,0
Экипаж, чел. 4 или 5
История
Количество выпущенных, шт 1735
Размеры
Длина корпуса, мм 9850
Ширина корпуса, мм 3070
Высота, мм 2480
Клиренс, мм 460—470
Бронирование
Тип брони катаная (литой лоб на части машин)
Лоб корпуса (верх), мм/град. 60/78°
Лоб корпуса (низ), мм/град. 90/−30°
Борт корпуса (верх), мм/град. 75/15°
Борт корпуса (низ), мм/град. 90/0°
Корма корпуса (верх), мм/град. 60/49°
Корма корпуса (низ), мм/град. 60/−41°
Днище, мм 20
Крыша корпуса, мм 30
Лоб рубки, мм/град. 90/30°
Маска орудия, мм/град. 100
Борт рубки, мм/град. 75/15°
Корма рубки, мм/град. 60/0°
Крыша рубки, мм/град. 30
Вооружение
Калибр и марка пушки 121,92-мм А-19С
Длина ствола, калибров 48
Боекомплект пушки 30
Углы ВН, град. −3…+22°
Углы ГН, град. 10°
Прицелы СТ-18, панорама Герца
Пулемёт(ы) 1 × 12,7-мм ДШК
Подвижность
Тип двигателя V‑образный 4‑тактный 12‑цилиндровый дизель
Мощность двигателя, л.с. 520
то же, кВт. 385
Скорость по шоссе, км/ч 35
Скорость по пересеченной местности, км/ч 10—15
Запас хода по шоссе, км 220
Запас хода по пересеченной местности, км 140
Удельная мощность, л.с./т 11,3—11,4
Тип подвески торсионная индивидуальная
Ширина гусеницы, мм 650
Удельное давление на грунт, кг/см2 0,81—0,82
Преодолеваемый подъём, град. 32°
Преодолеваемая стенка, м 1,0
Ширина преодолеваемого рва, м 2,5
Преодолеваемый брод, м 1,3—1,5

ИСУ-122 — советская тяжёлая самоходно-артиллерийская установка (САУ) периода Великой Отечественной войны. В названии машины аббревиатура ИСУ означает «самоходная установка на базе танка ИС» или «ИС-установка»; буква «И» в дополнение к стандартному советскому обозначению «СУ» боевой техники такого класса потребовалась для отличия от САУ того же калибра СУ-122 на другой танковой базе. Индекс 122 означает калибр основного вооружения машины.

Разработана конструкторским бюро опытного завода № 100 в декабре 1943 года и принята на вооружение Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) 12 марта 1944 года. Месяцем позже началось её серийное производство на Челябинском Кировском заводе (ЧКЗ), продолжавшееся до 1945 года. ИСУ-122 широко применялись на завершающем этапе Великой Отечественной войны в роли мощного истребителя танков и штурмового орудия, сыграв важную роль в разгроме нацистской Германии и её союзников. Помимо РККА, ИСУ-122 состояли на вооружении армий Польши и Чехословакии, единичные трофейные машины использовались вермахтом.

В послевоенный период ИСУ-122 прошли модернизацию и достаточно долго состояли на вооружении Советской армии. Начиная с середины 1960-х годов, ИСУ-122 были сняты с вооружения Советской армии; некоторое количество уцелевших от разрезки на металл машин сейчас служат памятниками и экспонатами в музеях различных стран мира.

История создания и производства

Прототип тяжёлой САУ ИСУ-122 Объект 242 был построен на ЧКЗ в декабре 1943 года. Фактически он представлял собой ранее разработанную ИСУ-152 и отличался от неё только вооружением — вместо 152,4-мм гаубицы-пушки МЛ-20С на новой машине установили 121,92-мм пушку А-19. Поскольку оба этих орудия в буксируемом варианте устанавливались на один и тот же лафет 52-Л-504А и были весьма близки по конструкции, то особых трудностей при перестволении не возникало. Объект 242 был успешно испытан на Гороховецком артиллерийском полигоне, но не был немедленно запущен в серийное производство — в то время все бронекорпуса ИСУ комплектовались гаубицей-пушкой МЛ-20С. Однако к весне 1944 года выпуск бронекорпусов ИСУ превысил выпуск орудий МЛ-20С, и было принято решение оснастить недоукомплектованные серийные машины пушкой А-19 (точнее, её слегка модернизированным вариантом А-19С (Индекс ГАУ — 52-ПС-471), более удобным для наводчика в стеснённых условиях боевого отделения самоходки). На тот момент на складах имелся определённый запас стволов А-19, которые могли быть без особых проблем адаптированы к установке в САУ серии ИСУ. В свете этих обстоятельств Государственный Комитет Обороны 12 марта 1944 года официально принял на вооружение РККА прототип Объект 242 под названием ИСУ-122. В апреле 1944 года первые серийные ИСУ-122 покинули сборочные линии ЧКЗ.

Модификация ИСУ-122С

Пушка А-19С имела ручной затвор поршневого типа, что отрицательно сказывалось на скорострельности (1,5—2,5 выстрела в минуту). Поэтому советские инженеры улучшили 121,92-мм орудие А-19, оснастив его полуавтоматическим клиновым затвором. Этот вариант пушки получил обозначение Д-25Т и изначально устанавливался на танки ИС-2. К концу августа 1944 года были закончены все работы по созданию самоходного варианта пушки Д-25С, и тогда же в серию была запущена улучшенная версия САУ ИСУ-122С с этим орудием. Скорострельность возросла до 3—4 выстрелов в минуту, а в самых лучших условиях могла достигать 6 выстрелов в минуту.

ИСУ-122 и ИСУ-122С

Несмотря на явные преимущества ИСУ-122C над оригинальным вариантом ИСУ-122, последний остался в производстве благодаря гораздо большей доле поступающих с артиллерийских заводов стволов 122-мм самоходных пушек обр. 1937/44 гг. (дальнейшее развитие А-19С) по сравнению с другими образцами вооружения, годными для установки в самоходки серии ИСУ (МЛ-20С и Д-25С). Серийный выпуск ИСУ-122 был прекращён в 1945 году, всего ЧКЗ построил 1735 ИСУ-122, из них 1435 до 1 июня 1945 года. Причинами снятия с производства послужили как общее уменьшение выпуска бронетехники после окончания Второй мировой войны, так и отсутствие превосходства в вооружении у ИСУ-122 над базовым танком ИС-2. Лицензии на производство ИСУ-122 в другие страны не продавались.

После Великой Отечественной войны много уцелевших ИСУ-122 было переоборудовано в пусковые ракетные установки, самоходные шасси для орудий особой мощности, машины снабжения или БРЭМ.

Небольшое число сохранивших своё оригинальное вооружение ИСУ-122 было модернизировано в 1958 году. Но по сравнению с ИСУ-152 модернизация была неполной — заменялись только прицелы и радиостанции; двигатель обновлялся не всегда. В начале 1960-х годов ИСУ-122 были сняты с вооружения Советской армии (ИСУ-152 служили гораздо дольше), часть разоружённых машин была передана в распоряжение ряда гражданских ведомств.

Описание конструкции

ИСУ-122 имела ту же компоновку, что и все другие серийные советские САУ того времени (за исключением СУ-76). Полностью бронированный корпус был разделён на две части. Экипаж, орудие и боезапас размещались впереди в броневой рубке, которая совмещала боевое отделение и отделение управления. Двигатель и трансмиссия были установлены в корме машины.

Броневой корпус и рубка

Броневой корпус самоходной установки сваривался из катаных броневых плит толщиной 90, 75, 60, 30 и 20 мм. На машинах первых модификаций лобовая часть корпуса представляла собой броневую отливку; впоследствии, по мере наличия более стойкой катаной брони, конструкцию лобовой части корпуса изменили на сварную. Броневая защита дифференцированная, противоснарядная. Броневые плиты рубки устанавливались под рациональными углами наклона. Основное вооружение — 121,92-мм пушка А-19С — монтировалась в установке рамного типа справа от осевой линии машины. Противооткатные устройства орудия защищались неподвижным литым броневым кожухом и подвижной литой бронемаской, которая также выполняла функции уравновешивающего элемента.

Три члена экипажа располагались слева от орудия: впереди механик-водитель, затем наводчик, и сзади — заряжающий. Командир машины и замковый находились справа от орудия. Если экипаж состоял из четырёх человек, функции заряжающего выполнял замковый. Высвободившееся место могло быть использовано для размещения дополнительного боекомплекта. Посадка и выход экипажа производились через прямоугольный двухстворчатый люк на стыке крышевого и заднего листов броневой рубки и через круглый люк справа от орудия. Круглый люк слева от орудия не предназначался для посадки-выхода экипажа, он требовался для вывода наружу удлинителя панорамного прицела. Корпус также имел днищевой люк для аварийного покидания экипажем самоходки и ряд мелких лючков для погрузки боекомплекта, доступа к горловинам топливных баков, другим узлам и агрегатам машины.

Вооружение

Основным вооружением ИСУ-122 являлась пушка А-19С (Индекс ГАУ — 52-ПС-471) калибра 121,92 мм. Марка и тип орудия варьировались от модификации и времени выпуска самоходки:
ИСУ-122 раннего выпуска (до мая 1944 года) вооружались слегка модифицированной 122-мм пушкой обр. 1931/37 гг. Изменения касались переноса органов управления орудием на одну сторону для удобства наведения, оборудования его казённой части лотком-приёмником для удобства заряжания и установки электроспуска. Затвор поршневой, идентичный с буксируемым орудием. Модифицированная таким образом пушка обозначалась как А-19С.
ИСУ-122 выпуска мая 1944 года и далее оснащались модифицированной в большей степени 122-мм пушкой, у которой более не было взаимозаменяемости стволов с А-19 и А-19С. Этот вариант орудия назывался 122-мм самоходная пушка обр. 1931/44 гг.. Затвор значительных изменений не претерпел и остался поршневым.

Орудие монтировалось в рамке на лобовой бронеплите рубки и имело вертикальные углы наводки от −3° до +22°, сектор горизонтальной наводки составлял 10°. Высота линии огня составляла 1,79 м; дальность прямого выстрела — 1000—1200 м по цели высотой 2,5—3 м, дальность выстрела прямой наводкой — 5 км, наибольшая дальность стрельбы — 14,3 км. Выстрел производился посредством электрического или ручного механического спуска.

Боекомплект орудия составлял 30 выстрелов раздельного заряжания. Снаряды укладывались вдоль обоих бортов рубки, заряды — там же, а также на днище боевого отделения и на задней стенке рубки. По сравнению с ассортиментом боеприпасов буксируемых орудий А-19, боекомплект ИСУ-122 был существенно менее разнообразен. В его состав входили:
бронебойно-трассирующий остроголовый снаряд 53-БР-471 массой 25 кг; начальная скорость 792—800 м/с;
осколочно-фугасная пушечная граната 53-ОФ-471 или 53-ОФ-471Н той же массы и с той же начальной скоростью на полном заряде.

Вместо бронебойно-трассирующих снарядов 53-БР-471 могли применяться бронебойно-трассирующие тупоголовые снаряды с баллистическим наконечником 53-БР-471Б (с начала 1945 года).

Для разрушения железобетонных ДОТов в боекомплект мог вводиться бетонобойный пушечный снаряд 53-Г-471. Номенклатура метательных зарядов также была существенно уменьшена — она включала в себя полный 54-Ж-471 под бронебойный снаряд и осколочно-фугасную гранату и третий заряд 54-ЖН-471 только под осколочно-фугасную гранату. В принципе, пушка А-19С могла стрелять всеми типами снарядов и зарядов от своего буксируемого варианта А-19. Однако в поучениях и таблицах стрельбы для ИСУ-122 времён Великой Отечественной войны значатся только указанные выше боеприпасы. Это не исключает возможности стрельбы другими типами боеприпасов в то время, но документальных подтверждений такой стрельбы в виде тогдашних отчётов, наставлений и нормативных документов нет. Этот момент составляет пока ещё не до конца исследованный вопрос и часто становится причиной споров на военно-тематических форумах. С другой стороны, в послевоенное время, когда акцент использования ИСУ-122 сместился от истребителя танков в сторону самоходной гаубицы, возможность стрельбы всем ассортиментом боеприпасов от буксируемой А-19 становится существенно более вероятной.

С октября 1944 года на ИСУ-122 устанавливался зенитный крупнокалиберный 12,7-мм пулемёт ДШК с коллиматорным прицелом К-8Т на турельной установке на правом круглом люке командира машины. Боекомплект к ДШК составлял 250 патронов.

Для самообороны экипаж имел два автомата (пистолет-пулемёта) ППШ или ППС с боекомплектом 1491 патрон (21 диск) и 20 ручных гранат Ф-1.